Печать льда - Страница 48

Еще издали завидев вельта, целая орава оборвышей с криками и визгом бросились к нему навстречу, и только тут Рин понял, что за мешок запихнул в суму Орлик в харчевне. Вельт распустил шнуровку и начал рассыпать в протянутые ладони поджаренные с медом хлебные палочки. Большая их часть тут же оказывалась за чумазыми щеками, что-то запихивалось за пазуху, но руки все тянулись, и Рин уверился, что даже упавшая на камень крошка будет немедленно поднята и съедена.

– Что замер? – оглянулся вконец погрустневший Орлик, когда орава с таким же визгом и криком рассеялась по улице, дабы предаться поглощению сладостей. – Пришли мы уже.

– Вот думаю, – прошептал Рин, – Камрет еще сегодня утром уверял меня, что Айса – город бездельников и паразитов.

– Не все, что на языке повисает, из головы спускается. – Гигант отвернулся и толкнул неказистую дверь. – Не отставай!

На темной узкой лестнице Рин несколько раз приложился лбом, пока вельт не завел его в крохотную комнатенку.

– Вот здесь я и проживаю, – прогудел Орлик и, увидев обескураженное лицо Рина (в комнатушке даже он не смог бы вытянуть ноги), с кривой усмешкой погладил широкой ладонью покрытую суконным одеялом кровать. – Тесновато тут, но согласно записи в поминальнике магистрата искать меня следует в этой самой люльке. Что ж, пускай ищут. Лишь бы не открывали вон того шкафчика!

Вельт подмигнул почерневшему от времени сооружению, в подобных которому хозяйки Айсы хранили соль, огниво, лучину для растопки очага и прочий кухонный мелкий скарб.

– Верно ты, Орлик, на этом лежаке втрое складываешься? – грустно заметил Рин. – Мне же придется сложиться впятеро, и все равно я не помещусь в шкафчик. В нем хоть не дует?

– Тесно, зато не пресно! – Великан все-таки ударился головой о притолоку. – Тут у всех тесно, а кроме того, и не жарко. Камины топят, только если вода замерзает в Иске. А в этой шкатулке и жаровню не поставишь, разве чтобы пожевать с утра в охотку копченого вельта. Но ты не волнуйся, в учет я тут иду, а ночую в другом месте.

– И где же? – не понял Рин, когда Орлик распахнул затянутое мешковиной окно и выбрался на узкий карниз.

– Уже близко, – ухмыльнулся вельт и начал спускаться по заскрипевшей под его тяжестью приставной лестнице.

– Надо же! – прошептал Рин, выглядывая в крохотный, двадцать на двадцать шагов двор, который создали, соединившись глухими – без окон и дверей – стенами четыре дома. Только в сооружении напротив виднелись тяжелые кованые ворота и узкие окна в барабане, подпирающем затянутый пылью и серым мхом купол, довольно странный для заостренных кровель Айсы. Да еще окно каморки Орлика выделялось заплаткой на черной, выщербленной от времени стене.

– Сюда, – позвал вельт, ковыряясь с огромным замком. – Спускайся вниз, только окно прикрой. Лестницу возьми с собой. Осторожно, руки не занози!

Через минуту Рин стоял в центре огромного зала и изумленно крутил головой.

– Вот здесь я обитаю на самом деле, – прогудел Орлик, пристроив лестницу у стены и задвинув ворота изнутри на засов. – Зимой холодновато, но, – он махнул рукой в сторону дальнего угла, где были устроены просторный лежак и стол, – зато у камина даже горячо. И дров предостаточно. Заложенные камнем окна и дверь выходят на Глиняную улицу. Но для тамошних жителей здание закрыто и забыто до лучших времен. Стены толстые, двери двойные, тут орать можно, наружу ничего не выйдет. Опять же камин соединен с дымоходом соседнего дома – хоть обтопись, никто ничего не заподозрит! Лет триста назад тут один из тогдашних богатеев возводил Храм Единому, но потом, когда в городе появились храмовники и выговорили себе место на древних могильниках, домик этот отошел под коптильню, потом под склад, а там уж всякого нагляделся. Но так никто тут и не задержался. Все говорили, что проклят дом, построенный Единому, но отнятый у него. Вроде бы глубоко под домом, глубже штолен, трутся друг о друга кости земли, чтобы рано или поздно обратить здание в груду камня. К счастью, последний хозяин оказался не из пугливых. Или же его расчетливость больше пугливости.

– Так они и вправду трутся? – затаил дыхание Рин.

– Кости-то? – усмехнулся Орлик и направился к жилому углу. – Что-то слышал, но особо не прислушивался. Я, кстати, подозреваю, что погреметь костями в штольнях – хороший способ сбить цену на крепкий дом. Но это так, к слову. Нынешний хозяин появляется тут нечасто, только чтобы в подвал спуститься и кристаллы снять, а я присматриваю за порядком. Соседние штольни проходят близко, стенки такие, что кулаком можно пробить, кое-где верно и пробивались, потому как камнем заложены. Так что вечерами разогреваю вино и прислушиваюсь к подземным добытчикам. А ну подойди-ка сюда, парень!

На почерневшем столе что-то искрилось и белели слова: «Монету оставила у менялы Вохра девка, похожая по описанию на Айсил».

– Что это? – Рин поймал незнакомый кругляш. На одной стороне монеты вились надписи на незнакомом языке, на другой была изображена башня с крохотной и странной надстройкой наверху, которую окружали знакомые буквы.

– «Скир», – прочитал Рин и уставился на Орлика. – Откуда монета?

– Не знаю. – Вельт почесал затылок и снял с пояса эсток. – Этот меч тоже, скорее всего, из той же дальней страны, откуда и монета, и твоя опекунша. И поверь мне, я бы с удовольствием сплавал туда, пусть даже мне пришлось бы управляться с веслами и парусом не один месяц. Меняла Вохр, кстати, не просто так весть о монетке подал. Знает, шельмец, что за интерес цена вдвое от обычной идет! Его лавка на торжище у Кривой часовни. Завтра мы отправимся туда. Правда, многое мне пока еще неясно. Вот, кстати, еще одна загадка.